29 ноября, 2003
Дорогой духовный учитель, примите, пожалуйста, мои смиренные поклоны. Восемь месяцев прошло с тех пор, как я написала вам то длинное письмо, в котором я говорила о вашей и своей молитве. Восемь месяцев – это долгий срок. По крайней мере, сейчас я оцениваю его как долгий, поскольку за это время мне пришлось пройти через серьезное испытание. Это было ничто иное, как испытание моей веры в вас. Мне стало казаться, что я осталась без вашей личной защиты и поддержки. Интеллектуально я понимала, что любая помощь преданных, которую я получаю в нашем духовном обществе, ИСККОН, приходит от вас. Но поскольку это понимание было лишь теоретическим и я не сознавала, каким образом помощь со стороны других преданных связана с вами, я была внутренне недовольна вами и у меня развилось критичное отношение к вам.
Я уже не первый раз совершаю эту ошибку по отношению к гуру, пытаясь рассматривать ваше положение сквозь призму моих субъективных ощущений и мыслей. Мне пришлось пережить личный кризис, и поскольку помощь пришла не от вас, а от другого преданного, я была склонна обвинить вас во всех тех страданиях, которые мне пришлось испытать. Мне казалось, что вы не защитили меня. Я стала думать, что вы не знаете и не понимаете меня, что вы слишком далеко. Я готова была обвинить вас во многом: в том, что вы не дали мне необходимых мне знаний, в том, что вы не почувствовали, в какой опасности я нахожусь, и не кинули мне спасительную веревку, а наоборот, написали мне язвительное письмо, намекая на то, что я не способна оценить и понять одну из ваших книг. Именно саркастичный тон этого письма (несмотря на то, что у меня есть много писем от вас, написанных с ободрительными и любовными интонациями), настроил меня против вас и побудил к тому, чтобы обвинить вас во всем.
Но отношения с духовным учителем невозможно рассматривать так, как мы рассматриваем другие отношения в материальном мире. Всякие попытки обвинить в своих страданиях кого-то, кроме себя, с духовной точки зрения неоправданы. Причиной перенесенных мной страданий было мое собственное невежество. Оно развилось из-за того, что я многократно отворачивалась от Бога. Причина моих страданий – в моей падшей природе, сформировавшейся под влиянием дурного общения.
Возможно, то, что я написала до сих пор, не совсем ясно. Может быть, вы не поняли, о какой опасности, угрожавшей мне, я говорю. Речь, на самом деле, идет о внутренней грязи, из-за которой мне стало слишком трудно заниматься преданным служением. Я то и дело начинала повторять мантру невнимательно, я не могла подниматься на мангала-арати, я была довольно неуравновешенной и неспокойной личностью, и хотя я выполняла различные духовные обязанности, склонность к тому, чтобы извлекать чувственные наслаждения из моей простейшей в быту жизни, была недопустимо велика. В моем преданном служении содержалась фальшь. Опасность, которая мне угрожала – это возможность захлебнуться внутренней фальшью, связанной с неизжитыми стремлениями к чувственным наслаждениям и освобождению (бхукти и мукти).
Как только я стала осознавать эту возможность, Кришна послал мне преданного, который изжил в себе подобные наклонности и который стал моим шикша-гуру. Он стал заботиться обо мне, объяснил мне, в каком умонастроении я должна заниматься преданным служением. Оказанная им поддержка была спасительной. Наконец-то мое сознание стало очищаться, и я стала отчетливо распознавать все то нежелательное внутри меня, что безнаказанно проявляло себя там. Он указал мне на то, как можно найти себе достойное применение в служении преданным, поскольку те обязанности, которые я выполняла до сих пор, не давали мне ощущения того, что я делаю все, что могу в служении Кришне. Выслушав мое признание о том, что я повторяю святое имя невнимательно, он посоветовал мне молиться с раскаянием.
Сейчас я сознаю, на какой почве плодилась вся та грязь, которая была внутри меня до сих пор – она коренилась в моем неуважительном и завистливом отношении к вам, за которым стоит непочтительное и завистливое отношение к Богу. Мое уважение и любовь к вам были поверхностными. В глубине меня сидело эгоистичное и невежественное существо, не желавшее служить, а желавшее наслаждаться. Оно до сих пор сидит там. Как сказал мой шикша-гуру, я могу удалить этого демона из своего сердца только раскаявшись во всех тех преступлениях, которые я совершила. Только так я могу измениться. И мне не стоит щадить своенравного и эгоистичного демона внутри меня, иначе он никогда не покинет моего сердца. Возможно, мне необходимо покаяться публично, поскольку именно такое покаяние наиболее эффективно.
Сегодня утром я читала фрагменты из книги "Цветики", посвященной Святому Франциску Ассизскому, который общался с Богом. Господь сказал ему, что он должен принести Ему три дара. Франциск отвечал, что он отдал Ему уже всего себя и что он ничем не обладает. Тогда Господь сказал ему:
поищи в утробе твоей. Поискав, Франциск нашел по очереди три золотых шара и отдал Богу, а потом "поблагодарил Того, Кто дал ему, что принести Себе". Эти три золотых шара были – полное послушание, абсолютная нищета и всеславная чистота. Прочитав об этом, я поняла, что мое умонастроение совершенно материалистично. У меня не только нет таких важных и необходимых в духовной жизни добродетелей, как послушание, нестяжание и чистота, но и нет мужества и разума, чтобы захотеть развить их. Я с легкостью пренебрегаю этими добродетелями ради того, чтобы сохранить свое мирское положение. В силу малодушия, я не смогла бы развить достаточно желания, чтобы обратиться к Богу с какой-либо духовной просьбой.
Но сейчас я чувствую, что, несмотря на то, что я не склонна желать чего-либо духовного, эти желания могут прийти ко мне от моего духовного учителя. Мой шикша-гуру способен передать мне эти желания, поскольку благодаря своей большей чистоте он несет в себе реальные духовные желания и, когда мое сознание соприкасается с его сознанием, они передаются мне.
Заимствовав его духовную волю, я могу подойти к Богу, чтобы попытаться вручить Ему себя, а также попросить Его дать мне что-то, что я смогла бы отдать Ему!
Теперь я понимаю, что ваше саркастичное письмо было ни чем иным, как выражением праведного гнева, потому что вы видели, что я не проявляла ни послушания, ни бескорыстия, ни чистоты в отношениях с вами. Я была настроена своевольничать, наслаждаться и сохранять свои нечистые желания. А то, что помощь и поддержка ко мне пришла от другого преданного, связано с тем, что я была настолько невежественна, что думала, что вы можете влиять на меня, только общаясь со мной непосредственно. Я не понимала, что вы можете делать это, избрав в качестве своего помощника другого человека, но вы показали мне это. То, что я не смогла осознать, общаясь с вами лично, я поняла, общаясь с моим добрым наставником. Вы были для меня воплощением праведного гнева, который я заслужила, а он – проявлением сострадания и света, которые помогли рассеять тьму и увидеть вещи такими, какие они есть. Действуя очень мягко и нисколько не уязвив моего ложного эго, он дал мне понять, что у меня нет никакого другого пути, кроме раскаяния. Но к этому же по-своему, очень сурово, побуждали меня и вы!
Раскаяние – это нелегкий труд, и даже само то, что я начинаю обретать уверенность в том, что для меня нет никакого другого пути, является колоссальным благом. В силу своего материалистичного умонастроения, в духовном отношении большинство людей очень ленивы – они не хотят совершать такой великий труд, как раскаяние. Но, потворствуя своей духовной лени, мы никогда не сможем перейти тот рубеж, который отделяет материальное царство от духовного. В духовном мире все прославляют Бога. А в том мире, в котором до сих пор пытаюсь удержаться я, люди обвиняют и упрекают Его. Только что я прочитала в книге Иоанна Лествичника "Лествица" такую фразу: "Боголюбивый монах, когда гласит молитвенная труба, говорит "Слава Богу, слава Богу!", –а ленивый говорит: "Увы, увы!".
Последнее сказано обо мне, потому что, не желая что-либо менять в себе, я напрасно трачу время и ощущение бесплодно потраченного времени заставляет меня сокрушаться и недовольно произносить что-то вроде "увы, увы!".
Я уже пыталась раскаиваться, но вслед за мимолетным, хотя и искренним раскаянием, ко мне приходила гордость. Это можно было понять по тому, что мною овладевало умонастроение учителя и я думала, что могу научить других тому, что я поняла, а они еще не поняли. Но, описывая практику покаяния, Иоанн Лествичник пишет: "Кто плачет о себе, тот не видит, плачет ли другой, и пал ли он, и не станет судить других". Не измерив всей глубины своего падения, я думаю, что мне достаточно поскрести поверхность своего ума и чувств, чтобы раскаяться, но подлинное раскаяние - это не поверхностное чувство, и оно требует гораздо больше внутренних усилий, чем я думаю.
Иоанн Лествичник говорит: "Признак разрешения от грехов состоит в том, что человек почитает себя должником перед Богом". Это означает, что я должна усвоить умонастроение благодарности к Богу и вам, поскольку вы так добры ко мне и создаете все условия для моего духовного развития, а вовсе не пенять на вас за то, что вы не уберегли и не охранили меня и потому я до сих пор пребываю в невежестве. Как вы говорите в одной из своих книг, которую я не смогла вовремя оценить, даже самый опытный духовный учитель не сможет заставить нас осознать то, что нам необходимо осознать. Это можем сделать лишь мы сами. Мы должны трудиться.
Я не могу благодарить Господа только за то, что он послал мне приятную помощь через моего терпеливого и разумного наставника, и не благодарить Его за то, что Он послал мне ваше гневное письмо и вас - такого, какой вы есть, обычно снисходительного, но временами сурового по отношению ко мне. Если бы вы не были суровым, я бы так и осталась с ощущением, что в духовной жизни тоже можно наслаждать свои чувства и оставаться гордой, как и в материальной, но КОМУ НУЖНА такая "духовная" жизнь? Иоанн Лествичник пишет: "Прежде падения нашего бесы представляют нам Бога человеколюбивым, а после падения - жестоким". И еще: "В сердцах гордых рождаются хульные слова, а в душах смиренных небесные видения". Мое негативное восприятие вашего сурового отношения ко мне - это явный признак моего падения, то есть того, что я отвернулась от вас и перестала понимать вас. Я занималась самооправданием и не хотела признавать справедливым ваше отношение ко мне, но Св. Иоанн говорит: "По падении твоем, не покоряйся говорящему о малых согрешениях: "О дабы тебе того не делать, а сии ничто". Часто и малые дары великую ярость судии утоляли". Вы мой духовный учитель, и ваше положение определяется словом "сакшад-хари", равный Богу, и не мне, а вам судить о том, вызывают ли мои греховные мысли и поступки ярость у Бога или они достойны лишь слабого сожаления. Я не должна думать, что какие-то другие грехи достойны ярости, а мои прегрешения "ничто" по сравнению с ними.
Вы всегда были так добры ко мне, что трудились над моим совершенствованием, но каждый раз я роптала, принимая новое горькое лекарство от вас, и говорила "это слишком горько, слишком горько". Св. Иоанн говорит: "По качествам страстей наших должно рассуждать, какому руководителю отдаться нам в повиновение, и, сообразно с тем, такого и избирать... Если ты высокомерен, то да будет твоим руководителем человек суровый и неуступчивый, а не кроткий и человеколюбивый... Когда, будучи непрестанно обличаем от своего наставника, ты почувствуешь, что вера и любовь твоя к нему возрастают, то знай, что Дух Святой невидимо вселился в твою душу, и сила Вышнего осенила тебя". Когда мой дух высокомерия ослабевает, мои наставники становятся мягкими со мной, но когда мое высокомерие возрастает, вы принимаете облик судии и хлещете меня своими словами, и мне стоит большого труда смирить свое высокомерие. На это уходит много времени, но меня может утешить мысль о том, что все это ненапрасно и какой-то труд все же производится над этой высокомерной душой. Дух Святой в нашей традиции называют "внутренней энергией Бога", и весь тот труд, который вы совершаете надо мной, направлен на то, чтобы помочь мне погрузиться глубже во внутреннюю энергию Бога и найти у Нее вечное покровительство. Спасибо вам.
Я уже говорила здесь о том, что я неоднократно пыталась каяться, но это покаяние не привело к реальному очищению. Все дело в том, что моему раскаянию не хватает глубины. К чему же мне стремиться, когда я пытаюсь раскаяться? Когда мое покаяние приведет меня к той черте, за которой последует вечное прощение? Св. Иоанн говорит: "Признак прилежного покаяния заключается в том, что человек почитает себя достойным всех причитающихся ему видимых и невидимых скорбей, и еще больших".
Мой духовный наставник сказал, что наше хитроумное ложное эго иногда способно играть роль святого. Иногда оно хорошо представляет себе, каково поведение смиренных личностей, и искусно имитирует их. Оно ведет себя в точности, как кающийся грешник, и мое ложное эго, безусловно, способно на это. Я прочитала несколько книг, выражающих раскаяние. Я слышала ваши смиренные призывы к Богу, а также смиренные возгласы Бхактивиноды Тхакура и Нароттамы даса Тхакура. В силу своей склонности к литературе и "врожденным обезьяньим повадкам", я могу повторить чужие слова раскаяния от своего имени, не вложив в них никакой правды. Но я не собираюсь отказываться от попыток раскаяться. Однажды я сказала моему наставнику, что я настолько лицемерна и лжива, что смогу избежать всякого очищения, обхитрить всех и остаться грязной, даже если у меня будут все возможности для очищения. Он ответил, что, даже если я попытаюсь, я не смогу избежать благоприятного влияния преданных, с которыми общаюсь. Я не стараюсь избежать его и вашего общения. Наоборот, когда его и вас нет рядом, я думаю о вас.
Мне не хватало разума, чтобы оставаться вашей смиренной ученицей, но Кришна послал мне преданного, способного помочь мне в этом. Разными методами вы учите меня одному и тому же. Мне бы только сохранить это положение рядом с вами. Мне кажется, вы и посланный вами наставник хотите приготовить что-то для Кришны и предложить Ему, отведя мне какую-то роль в событиях и использовав меня как соучастника этого жертвоприношения. Я чувствую, что такое положение является для меня очень удачным.
Ваша служанка,
Химавати даси